Комментарий для Портала CREDO.PRESS
Самое время еще раз напомнить о «сергианских» корнях разворачивающейся катастрофы
Конфликт вокруг попыток застройки сквера на набережной около Театра драмы в Екатеринбурге объектами РПЦ МП под предлогом восстановления разрушенного большевиками в 1930 году храма святой Екатерины (сам проект, стоит напомнить, не имеет никакого отношения к историческому) заставляет в очередной раз напомнить об основных принципах, которыми руководствуется священноначалие Московской патриархии в своей политике сегодня.
События в Екатеринбурге не являются для сегодняшней России чем-то уникальным. К сожалению, самоубийственная абсурдность политики РПЦ МП, не считающейся с мнением местных жителей при застройке тех или иных социально значимых мест, проявляется по всей стране. Можно вспомнить о ситуации в парке Торфянка Лосиноостровского района города Москвы, которая окончательно не урегулирована до сих пор, при том что местной общине патриархии уже выделен альтернативный участок. Поглотив этот участок, покидать парк активисты РПЦ МП все равно не намерены.
Не являются и чем-то новым и попытки сторонников застройки сквера в Екатеринбурге апеллировать к истории гонений, проводимых советским режимом в отношении Православной Церкви, объявлять себя гонимыми. Здесь можно вспомнить другой столичный конфликт – в Бескудникове, где также в рамках программы по строительству храмов шаговой доступности планировалось возведение храма в честь свщмч. Петра Крутицкого, одного из антагонистов политики основоположника сегодняшней Московской патриархии Сергия (Страгородского). Патриарший Местоблюститель Митрополит Петр был расстрелян большевиками в 1937 году за отказ сотрудничать с режимом. Теперь его именем, опираясь на режим, патриархия воюет с «несогласными».
В 1931 году Митрополит Петр отклонил предложение чекиста Евгения Тучкова дать подписку о сотрудничестве с органами в качестве осведомителя. После беседы с Тучковым был частично парализован, был болен также цингой и астмой. 23 июля 1931 года Особым совещанием ОГПУ приговорён к 5 годам заключения в лагере, однако был оставлен в тюрьме во внутреннем изоляторе. Верующие при этом пребывали в уверенности, что он продолжает жить в заполярной ссылке. На полноценное же сотрудничество с большевиками пошел оказавшийся у руля Церкви в качестве заместителя Петра митрополит Сергий (Страгородский). В 1927 году подконтрольный ему и получивший регистрацию у Советов Синод издает декларацию, ключевые фразы которого звучат так: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской Родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие …сознается нами, как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза «не только из страха наказания, но и по совести», как учил нас Апостол (Рим. 13, 5)… Утверждение Советской власти многими представлялось каким-то недоразумением, случайным и потому недолговечным. Забывали люди, что случайностей для христианина нет и что в совершившемся у нас, как везде и всегда, действует та же десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предназначенной ему цели. …Теперь, когда наша Патриархия, исполняя волю почившего Патриарха, решительно и бесповоротно становится на путь лояльности, людям указанного настроения придется или переломить себя и, оставив свои политические симпатии дома, приносить в Церковь только веру и работать с нами только во имя веры; или, если переломить себя они сразу не смогут, по крайней мере, не мешать нам, устранившись временно от дела».
Два разных подхода – Митрополита Петра и митрополита Сергия: один мученический, другой компромиссный. Сегодня в РПЦ МП стремятся эту грань стереть, не меняя сути сергианства. В жизнь претворяется доктрина «удобного православия», где нет ни слова о любви и духовном делании, но главный принцип: «Нет власти не от Бога, ваши радости — наши радости». Именно ради этого принципа происходил разгром той части приходов, которые выступили решительно против политики Сергия (Страгородского) в начальный период сергианства. Сегодня его постулатами руководствуются духовные продолжатели его курса: вспоминать о канонах тогда, когда это выгодно, идти к своим целям хоть по головам, привлекая к конфликтам с местными жителями представителей «нерукопожатных» радикальных организаций.
Те же православные, которые с подобным подходом ничего общего иметь не желают, объявляются раскольниками, в их адрес льются потоки грязи, а те немногие храмы, которые передавались общинам, не подчиненным РПЦ МП, в период относительной свободы 90-х, разумеется, уже отобраны.
Сегодня особым гонениям на территории РФ подвергается Российская Православная Автономная Церковь с центром в Суздале. Не так давно Московской патриархией в связке с властями у общины РПАЦ был отобран последний дореволюционный храм, в котором молилась ее община, — в городе Трубчевске Брянской области. Несколькими годами ранее РПАЦ лишилась нескольких храмов в Суздале, большая часть из которых, оказавшись в руках патриархии, превратилась в недействующие и вновь начала постепенно разрушаться. Такие вот «христианские» принципы: пусть хоть потоп, хоть руины, но лишь бы не оказалось имущество в руках «раскольников», не вписывающихся в ту вертикаль, в строительстве (а вернее — в реставрации после относительного глотка свободы) которой сегодня участвуют иерархи из Чистого переулка.
Как и на начальном этапе становления советской системы, сегодня у православных в России есть два пути: путь политического и, как следствие, духовного компромисса — и путь сохранения собственной совести и внутренней духовной свободы. И перед этим выбором и угрозой реставрации тоталитарной машины, где как ширма будут золотиться купола «правильной церкви», сегодня стоит каждый из нас.